Хотя, кажется, шеф, пока мы торопливо обрабатывали руки, кому-то говорил взять у него в кабинете визитку. Я-то тогда другими вещами была занята, а он вспомнил. Предупредил отца. А тот, конечно же, бросил все дела и, как только освободился, примчался.

А вот то, что вместе с лисом в коридоре находились оба Долгоруких, меня, признаться, удивило намного больше. Причем, если утром между ними только что воздух не трещал от напряжения, то сейчас кое-что изменилось. Лисовский-старший был встревожен, его глаза от волнения пoжелтели, но судя по тому, как близко к нему стояли вампиры, их присутствие его больше не напрягало.

— Как он?! — едва я вышла, лис бросился ко мне.

— Все хорошо, Александр Александрович. Его жизни больше ничего не угрожает. Сергей очень вовремя успеть его к нам доставить.

— Где твоя машина? — неожиданно поинтересовался Долгорукий-старший. — Я не видел ее на стоянке.

Серега неожиданно отвел глаза.

— Сломалась. В квартале отсюда.

— Как же ты его сюда принес? — озадачилась я.

— На руках, коңечно. Ничего другого мне в голову тогда не пришло. Не попутку же было ловить?

И вот тогда на молодого вампира уставились мы все.

Это было невероятно, но, кажется, Сергей настолько проникся моей утренней тирадой, что и впрямь чувствовал вину за случившееся. Увидев, что лиса сбила машина, он без раздумий кинулся на помощь. Спеша изо всех сил, он вспомнил лишь про одну клинику, где, как ему казалось, Андрея могли спасти. Давя на педаль газа, с сумасшедшей скоростью промчался по вечерним улочкам. Наверняка словил по пути немало штрафов. В квартале отсюда… наверное, на такой скорости его попросту занеслo? И, снеся на пути какое-нибудь ограждение, потеряв машину, он все же не плюнул на все, не бросил лиса в беде. И, взяв его на руки, своим ходом… почти бегом, с недавно прооперированной и наверняка ещё стреляющей болью ногой… притащил его сюда?!

— Я… — у Лисовского-старшего неожиданно охрип голос. — Я благодарен тебе за сына. Очеңь.

— Да чего там, — неловко отвернулся вампиреныш. — Кто бы из нас бросил его там умирать?

Я подошла и с чувством поцеловала парня в щеку.

— Честное слово, Сереж, я тобой горжусь!

— Я тоже, — тихо добавил Долгорукий-старший, сжав плечо сына. А когда Серега окончательно стал пунцовым, вдруг повернулся к оборотню и спокойно сказал: — Я инициировал проверку всех случаев, похожих на тот, что случился с вашей дочерью и с моим сыном, по своим каналам. И готов дать слово, что из моих подчиненных никто не имеет к этому отношенияёёё.

У лиса нервно дернулся уголок рта.

— Из наших тоже никто не посмел бы нарушить мой приказ. Мы не начинали эту войну. Она нам не нужна. Но с нашей стороны к расследованию подключены МВД, ФСБ и полиция. О результатах, если хотите, я сообщу.

Себастьян долго-долго смoтрел в желтые глаза оборотня, но потом медленно наклонил голову.

— Я услышал.

Они помолчали, обменялись едва заметными постороннему взгляду кивками, после чего вампиры спокойно двинулись к выходу. Лисовский со странным выражением посмотрел им вслед, кажется, все ещё с трудом осознавая тот факт, что теперь крупно обязан вампиру. А я, поняв, что прямо здесь и сейчас никакой войны между кланами оборотней и вампиров не случится, вдруг почувствовала такое облегчением, что в прямом смысле чуть не упала. Наверное, от радости за такой благополучный исход у меня закружилась голова. Потом перед глазами потемнело. Наконец, до меня дошло, что я действительно падаю…

Но тут где-то совсем рядом раздалось испуганное «Ольга!», и лишь у самого пола меня подхватили чьи-то заботливые руки.

***

— Ты перенапряглаcь! — первое, что я услышала, открыв глаза. Α первое, что увидела, было рассерженное лицо шефа, который обвиняюще смотрел на меня сверху вниз. — Сколько раз повторять: заповедь «не навреди» относится не только к пациентам, но и к врачам! Если врач навредил сам себе, значит, он навредил и больнoму!

Я медленно пoвернула голову и, обнаружив, что лежу на кушетке в собственном кабинете, едва заметно поморщилась.

— Да ладно, Юрьиваныч. Подумаешь, не рассчитала сил.

— Ты могла перегореть!

— Ну все, не шумите… — вздохнула я и попыталась приподняться. Но тут некромант в голос рявкнул:

— А ну, лежать!

И я послушно вжалась в кушетку. Шеф порой бывал строг, прямо как мой папуля, так что поневоле приходилось подчиняться. Одно хорошо: Лисовского и вампиров рядом не было, поэтому моей капитуляции никто не видел. А вот шеф тем временем разошелся.

— Ольга. Я тебя сколько лет учил, растил…

«Кашу варил», — в тон ему продолжила я про себя.

— Я ж тебя как родную воспитывал и прививал тебе навыки первоклассного хирурга. А ты что теперь вытворяешь?!

— Α что я вытворяю? — с некоторой опасной поинтересовалась я.

— Да вот что! — горестно воскликнул шеф и двумя руками показал на мое бренное тельце, распластанное на кожаной кушетке.

От такого аргумента я даже опешила. А Юрий Иванович в третий раз рявкнул:

— А ну, живо домой! Спать, есть и силы восстанавливать!

Я совсем растерянно покосилась сперва за окно, где рассветом ещё даже не пахло, а затем на часы: они показывали половину первого ночи.

— Эм… простите, шеф. А вам не кажется, что идти домой уже поздно?

— Это ещё почему? — грозно нахмурился некромант. А когда я деликатно ткнула пальчиком в циферблат, неожиданно смешался. — Акхм… ну… ну да. Тогда расстилай постель, ложись здесь, а за Лисовским я сам присмотрю. И чтоб до утра тебя в отделение не видели!

— Есть, шеф, — пробормотала я, стараясь не смотреть в пылающие праведным гневом глаза начальства. И этого оказалось достаточно, чтобы шеф слегка остыл, а затем уже нормальным голосом добавил:

— Только поешь сперва. У тебя магия почти на нуле. А мне совсем не нужно, чтобы следующим пациентом в реанимации оказалась именно ты. Сейчас я к тебе Свету пришлю. С чаем.

— Спасибо, — вздохнула я, и только после этого Юрий Иванович, наконец, ушел.

После двух чашек сладкого чая и бутербродов мне полегчало. Откуда бутерброды, я не спрашивала: явно у шефа в дипломате завалялись. Разумеется, это значило, что сам шеф остался голодным, но он вроде не мальчик. Как домовые и некоторые виды нечисти, умеет и чистой энергией питаться. Чужой, разумеется. И я почти уверена, что у него в кабинете хранится как минимум один подходящий артефакт.

К утру я восстановилась настолько, что смoгла без посторонней помощи встать, умыться, привести себя в порядок и, накинув халат, спуститься в отделение. Увидев меня на пятиминутке, шеф сперва взбеленился. Но потом сообразил, что орать в присутствии подчиненных несолидно и до окончания собрания просто громко сопел. Сердито. Недовольно. А когда дежурный персонал сдал смену, а доктора принялись расходиться по палатам, я быстренько улизнула, потому что заблаговременно заняла место поближе к выходу.

В реанимацию я заскочила буквально за миг до того, как выглянувший из ординаторской шеф громогласно рявкнул:

— Ольга Николаевна!

— Ничего не слышу, — пробормотала я, когда из смежной с реанимационной палатой комнатки выглянула удивленная медсестра. — Уши с утра заложило, вот беда… Ира, здравствуй. Если что, меня тут нет.

— Поняла, Ольга Никoлаевна, — хихикнула Ирина. — Только вы иллюзию на себя повесьте, а то шеф вас по ауре найдет.

Черт. И правда!

Я торопливо сплела поверх себя иллюзию, чтобы Юрий Иванович искал меня подольше, а про себя подумала, что, если бы время от времени мне не приходилось избегать его чрезмерной опеки, то и от Лисовского не удалось бы так успешно прятаться. Шеф, можно сказать, меня натренировал, потому что некромант в гневе — это, знаете ли… мда.

— Привет, самый лучший доктор на свете, — с широченной улыбкой во все тридцать два зуба встретил меня Андрей Лисовский. Уже румяный, без видимых усилий полусидящий на постели и с удовольствием облизывающий окровавленные пальцы. Пустая тарелка из-под мяса стояла рядом на полочке. Α сам лис выглядел почти хорошо, если не считать расцветивших его тело багровых кровоподтеков. — Значит, это вы меня вчера штопали?